|
Ну вот видите, идею нового рассказика Вам подарил. Разве плохо?
Насчет неслучайного и случайного.
Для меня "случайный" - это не совсем то, что в математике. Слово случайный в словосочетании "случайные черты" - значит неотличимый от множества других" не обусловленный чем-то, что может быть интересным или важным для читателя.
Случайное неинтересно. Какой смысл в том, чтобы запечатлеть его?
Была такая американская комедия с Де-Вито "Сбрось маму с поезда". Там главный герой - писатель, который вел писательский семинар у престарелых обеспеченных графоманов. И вот там сцена: один из них заканчивает зачитывать свой текст, все разражаются бурными аплодисментами. Ведущий семинара подводит итог:
- Спасибо Вам, мистер Томсон, благодаря Вашему рассказу, мы теперь во всех подробностях знаем, как обивать мебель.
Случайное обогащает наш мозг новым знанием, про которое мы тут же думаем: "а на фига нам это рассказали? Своих проблем мало?"
Теперь неслучайное.
Я все же поподробнее расскажу тот пример из Крапивина, который мне кажется классическим.
Первый элемент мозаики. Отца подружки главного героя (Журавленка) - немолодого художника, слегка подвыпившего, забирают в вытрезвитель. И еще показывают весь этот процесс в вечерних теленовостях. Случайное? Нормальный, вполне типичный такой случай из советской практики, ничего особенного. Один из многих.
Второй элемент мозаики. Любимая учительница Журавленка, относящаяся к нему почти как к сыну, в которой куда больше материнских черт, чем в реальной его маме (я же говорю, матери и отцы у Крапивина очень бледно прописаны), к которой он сбегает ночевать после того, как его выпорол отец, - оказывается, эта учительница пишет детские сказочные пьесы. Случайное? Да, но случай тоже очень типичный. Весьма характерная черта советской эпохи: "чудинка в человеке". Многие в ту пору были чем-то большим, чем казались, чем числились. "А подойди-ка с ласкою, да загляни-ка в глазки ей".
Третий элемент. Каким-то чудом к этой учительнице удается привлечь внимание: школьники ставят ее пьесу, в которой Журавленок и его и его друзья играют главные роли. В школу прибывает телевизионная группа. Случаются иногда и добрые чудеса. Мечты сбываются.
Что сделали бы один, другой, третий, десятый детские писатели? Описали бы в красках, как прошел спектакль, и что было потом. Жизнь идет своим чередом.
Но Крапивин не один из них. И он делает так, что журналисткой, которая привезла в школу телегруппу, оказывается та самая тетка (с редкой фамилией Э. Кергелен, которая кажется, почему-то, очень к месту), которая делала сюжет про вытрезвитель и опозорила на весь город отца девочки.
И Журавленок ей говорит: я в Вашей передаче участвовать не буду.
Катастрофа. Скандал. Мало того, что он школу опозорил, и начальство зря съехалось, он и у любимой учительницы отнимает ее мечту. Что все и пытаются ему втолковать.
Но нет. Он не будет, потому что... Нельзя и все.
Встретились две случайности. И это не "слаженность героев, как в оркестре", Олеся. Тут нечто другое, более ценное.
Как бы сама собой возникает, я бы сказал, "суперкрапивинская" ситуация. То, ради чего многие читают этого писателя. И она кажется здесь единственно возможной, как будто, всегда была.
Сферическая правда в вакууме крапивинских мальчиков и приземленная правда взрослых.
Автор полностью на стороне первой. Многие читатели наверняка внутренне на стороне второй.
Вот почему я и считаю Крапивина большим писателем. За способность разжечь у читателя этот внутренний диалог. Хотя у него много неудачного, просто провального и откровенно фальшивого.
Но я немного в чужой огород забрался, я не филолог, все-таки.
Это просто "Мысли маньяка" о Крапивине.
А рассказик забавный, в конце. Уверен, что это должен быть цикл. Тогда там будет что-то похожее на Владимира Сорокина.
|
Login
Register
FAQ
Search
