|
Никогда-никогда
- А тебя, Белкина, я попрошу остаться,- подсуетилась Анна Евсеевна, в правильный момент ловко полуприкрыв дверь перед носом Белкиной, которая выходила из класса последней.
- Катька, ну, чего ты тормозишь?- затараторила вдруг тут же влезшая из-за двери назад в класс увешанная кудряшками голова Земляничкиной,- мы же договорились, что после уроков с Маринкой в кафе идём!
- Земляничкина, Белкина сегодня задержится, не ждите,- поспешно выпроводила наружу легкомысленную голову Земляничкиной Анна Евсеевна, и плотно закрыла дверь.
"Вот оно!", радостно подумала Белкина, "Наконец-то! Папа же мне обещал, что когда-нибудь классная руководительница заметит, как я стараюсь, мои успехи, хорошие оценки, примерное поведение, и меня наградят бесплатной путёвкой в элитный летний развлекательный центр для отличников!"
Анна Евсеевна вернулась за учительский стол и раскрыла классный журнал закреплённого за ней седьмого "Б".
- Куда ни посмотри, одни пятёрки,- нарочито задумчиво-внимательно листала журнал Анна Евсеевна.
- Я стараюсь, Анна Евсеевна, очень-очень!- воодушевившись, подбежала Белкина к столу Анны Евсеевной,- в шестом классе у меня была одна четвёрка. А в этом году ни одной!
- Похвально, похвально,- всё так же дотошно всматриваясь в оценки Белкиной, бормотала себе под нос Анна Евсеевна.
- Мы с папой летом на каникулах дополнительно занимались, учли все ошибки прошлого года - почему получилась четвёрка по истории, и как надо учиться в седьмом классе, чтобы такого больше не повторилось.
- Похвально, похвально... А что у нас по наказаниям?
Анна Евсеевна перелистнула на раздел "Наказания". На левой странице слева по вертикали были внесены в таблицу фамилии всех учениц седьмого "Б". Сверху по горизонтали - даты учебных дней. В клеточках на пересечении "строк учениц" со "столбцами дат" кое-где были внесены числа - реестровые номера назначенных наказаний. На правой странице каждый реестровый номер уже обретал подробности - имя и фамилия провинившейся, проступок, за который было назначено наказание, вид наказания, затем дата, время и место наказания, и, наконец, указывались фамилия, имя и отчество лица, ответственного за приведение наказания в исполнение, с его подписью, а также подписью ученицы, понесшей наказание - один раз до наказания, и ещё один раз после.
- Если не было троек, то за неуспеваемость наказаний не положено, конечно... Но могли же быть и дисциплинарные взыскания,- медленно вела Анна Евсеевна карандашом по клеточкам вдоль строки Белкиной.
- Ни одного наказания!- поделилась радостной новостью Белкина.
- Так уж и ни одного?...
- Мы с папой очень много занималась вопросами моего правильного поведения - вежливость, пунктуальность, прилежность, опрятность в одежде, поведение в конфликтных ситуациях. Папа мне сказал, что если я всегда буду хорошо учиться и хорошо себя вести, то меня никогда-никогда не высекут. Никогда-никогда...
- Никогда-никогда...- вслед за Белкиной тихо пробормотала Анна Евсеевна, тщетно продолжая искать в журнале пометки о проступках Белкиной.
- Никогда-никогда,- мечтательно повторила Белкина, даже слегка превстав на цыпочки и радужно устремив взгляд в окно на красивые перистые облака, мягко искрившиеся в ласковых радужных лучах тёплого майского солнышка.
- Ну, как же. Вот, например. Двенадцатого февраля - наказана пятью ударами ротанговым прутом по ягодицам за хамство однокласснице в присутствии учительницы во время урока математики, и в том же месяце двадцать пятого числа двадцатью ударами за неопрятный вид.
- Не может быть,- встрепенулась Белкина, вернувшись с цыпочек в реальность и устремив обеспокоенный взгляд на остриё карандаша Анны Евсеевны,- Анна Евсеевна, вы же не в той строчечке смотрите, это Беляшову наказывали. У вас карандашек строкой ниже. А в моей строке все клеточки пустые.
- А, ну да...
- Вот, возьмите линеечку.
Белкина, закинув на стол свою школьную сумочку, завозилась в её содержимом в тщетных поисках линейки. От досады, что самая нужная вещь потерялась в самый ненужный момент, Белкина перевернула сумку и одним махом вытряхнула всё на стол. Среди груды вываленных учебников и тетрадок Белкина выхватила спасительную тридцатисантиметровую линейку и положила перед Анной Евсеевной на классный журнал.
- Вот! С линеечкой легче смотреть оценки!- весело обрадовала Белкина Анну Евсеевну, и стала торопливо засовывать учебники и тетрадки со стола обратно в сумку.
Анна Евсеевна взяла в руки линейку и задумчиво теребила, сгибая её туда-сюда, как будто поспешно-напряжённо над чем-то размышляла. Сложив сумку, Белкина прогнулась через стол, чтобы достать скатившийся на стул карандаш. И без того облегающие розовые бриджи Белкиной ещё эластичнее нятянулись, на секунду явив взору Анны Евсеевной безупречно обворожительные формы ягодиц Белкиной.
- Ты видимо хочешь сказать, Белкина, что Анна Евсеевна без линейки уже в строку не попадает?
- Анна Евсеевна... Я только помочь хотела...- испугалась Белкина.
- Что Анна Евсеевна такая старая, что ей уже всё равно, в какую клетку классного журнала карандашом тыкать?
- Анна Евсеевна... Я никогда ничего такого не думала. И мне папа...
- Мне папа, мне папа,- передразнила Белкину Анна Евсеевна,- твой папа заботится только о том, чтобы белоснежный зад его ненаглядной доченьки никогда-никогда не пострадал. А что дочь отъявленная хамка, которая не уважает старших, высмеивая их ошибки, его совсем-совсем не беспокоит.
- Анна Евсеевна...
Анна Евсеевна, взяв карандаш, крупным каллиграфически безупречным почерком вписала в следующей свободной строке:
| 289 | Екатерина Белкина | Хамство учительнице | 30 ударов рот. прутом | 15 мая 14:20 | класс рус.языка и литературы | Коромыслова Анна Евсеевна | подпись | ....... | ....... |
Затем Анна Евсеевна демонстративно по большой дуге в воздухе перевела карандаш на левую страницу и ткнула его остриём в клетку на пересечении строки Белкиной с датой "15 мая".
- Попала? Что молчишь? Попала?
- Попали, Анна Евсеевна,- со слезами на щеках еле слышно выдавила из себя покрасневшая Белкина.
Анна Евсеевна вписала в клетку реестровый номер наказания - 289, и протянула Белкиной карандаш. Утирая слёзы и шмыгая рассопливившимся носом, Белкина дрожащей от волнения рукой поставила свою подпись вслед за подписью Анны Евсеевны. Анна Евсеевна, взяв из выдвижного ящика маленький ключик, грузно встала из-за стола и подошла к небольшому вертикальному шкафчику высотой метра полтора в углу класса. Открыв шкафчик, Анна Евсеевна, не раздумывая, достала самый длинный, статридцатисантиметровый ротанговый прут, который был впрочем не из самых толстых, что при такой длине придавало ему особенную гибкость и пренаиболезнейшую хлёсткость, за которую его даже прозвали "Хлестуном", а отведавшие его уверяли, что боль он причинял противную, жалящую.
Увидев "Хлестуна", Белкина разрыдалась - настолько контрастно всё вдруг происходящее отличалось от того воображаемого уютного тёплого мирка Белкиной, где она была наиотличнейшей из отличных, наипримернейшей из примерных и наипослушнейшей из послушных. Белкина ярко представила себе, как завтра утром все будут приходить в школу, и, проходя мимо Школьной Доски Объявлений, останавливаться у высвечивающейся школьной фотографии Белкиной рядом с фотографией её ягодиц до порки и фотографией её ягодиц после порки - уже со следами, а также подписью, поясняющей, за что и как была наказана ученица Белкина, хихикать и злорадствовать, что "наконец-то высекли неприкасаемый девственный зад этой образцовой отличницы", рассматривать красные полоски, комментируя, что "высекли хорошо, но мало". Такие объявления появлялись обычно один-два раза в неделю, всегда на следующее утро после очередного наказания. Экран Доски был двухметровым, если не больше, по ширине монитором, и был закреплён на стене в месте наиболее для того удобном - проходном помещении, которое неформално называли "тусовкой", сразу после школьного гардероба, и где были установлены несколько мягких диванчиков со столиками и три больших автомата - один для продажи напитков, другой со сникерсами и тому подобными вкусняшками, и ещё один - кофейный, с выпрыгивающими разноцветными пластиковыми стаканчиками. Каждое утро перед первым уроком Белкина успевала в "тусовке" попить кофе с кем-нибудь из подружек, которые часто даже заранее занимали ей место на диванчике, чтобы побыстрому списать у Белкиной вчерашнее домашнее задание. За списывание в школе секли - как списавших, так и давших списать, поэтому Белкина придумала гениальную хитрость, как не быть наказанной и одновременно не поссориться с подругами - сделав домашнее задание, Белкина сразу переписывала его в отдельную тетрадку, но на лету всё переиначивая, чтобы было не похоже на её домашку, и потом давала списывать с этой отдельной тетрадки. Работы побольше, зато все довольны.
- Анна Евсеевна, меня ещё ни разу не пороли...- плакала Белкина.
- Никогда-никогда?- иронично спросила Анна Евсеевна.
- Никогда-никогда,- ревела Белкина,- у меня всегда были только хорошие оценки... И поведение... И про линейку я совсем не то имела в виду, Анна Евсеевна...
- Перестань хныкать, Белкина. Раздевайся.
Белкина, продолжая плакать и шмыгать носом, стала обречённо снимать с себя одежду, аккуратно укладывая все вещи на полу стопочкой.
Школа переняла уже давно и успешно зарекомендовавшую себя формулу фиксации "СУФП-2з-2л-1т-2к" - "Стол Учительский с Фиксацией для Порки", предполагавшую, что ученица ложится вдоль животом на край учительского стола с его бокововой стороны, так что бёдра ног передними сторонами прижимаются к вертикальной боковой доске стола. Цифры означали, количества ремней для фиксации, на верхней части стола - 2 ремня за запястья, 2 ремня за локти, 1 ремень за талию, и на боковой части стола - 2 ремня за колени. Впрочем такая схема считалась уже несколько старомодной и поговаривали о необходимости перейти на более современную фиксацию "СУФП-1т-2б" всего с тремя ремнями - одним за талию и двумя за бедра сразу под ягодицами. Существовали две модификации - левосторонняя и правосторонняя, которую следовало выбирать взависимости от положения учительского стола в классе и личных предпочтений - с какой стороны стола, левой или правой, удобнее фиксировать ученицу для порки.
Раздевшись догола, Белкина обречённо легла животом на край стола сбоку вдоль, лицом к окну, возле которого стоял стол Анны Евсеевны. Анна Евсеевна, положив ротанговый прут поперёк на стол перед носом Белкиной, привычными, за долгие годы отработанными движениями, быстро запрягла Белкину всеми семью ремнями. Белкина уныло смотрела в окно вдаль на облака и тихо плакала.
Анна Евсеевна в соответствии со школьной инструкцией сфотографировала ягодицы зафиксированной Белкиной. Вторую фотографию ягодиц следовало сделать сразу после порки, в том же фиксированном положении, и в тот же день отправить обе фотографии в информационную службу школы. Поиграв в воздухе изгибами ротанга, Анна Евсеевна задумчиво пробормотала "Никогда-никогда..." и размашисто-горизонтально залепила Белкиной по самому верху ног аккуратно под ягодицы. Белкина, некрасиво взвизгнув, напряжённо выгнула спину и задрала кверху пятки, скрюченно-импульсивно сжимая-разжимая на ногах пальцы. Анна Евсеевна завела прут вертикально за спину, помедлила секунд пять, давая Белкиной после первого удара время полностью дораскрыться в своём драматическом дебюте, и порывисто резанула прутом воздух, впив ротанг на этот раз в самый верх белоснежно-бархатных ягодиц. Белкина истошно заорала, опять взбрыкнув ногами, но на этот раз дополнительно широко разведя пятками в стороны.
- Анна... Евсеевна!...- взмолилась Белкина, дав некрасивого петуха на слове "Евсеевна",- пожалуйста, простите меня, Анна Евсеевна!
Две алые двойные полоски вздулись ярко и отчётливо, как бы очертив предстоящий фронт воспитательных работ.
- Никогда-никогда?- риторически спросила Анна Евсеевна, влепив прут ровно посередине ягодиц Белкиной, но косо, почти по диагонали.
Белкина завизжала, засеминила ногами, заверещала с какими-то уже совсем униженно-поросячьими нотками.
- Никогда-никогда?- риторически переспросила Анна Евсеевна, художественно скрестив следующий диагональный удар с предыдущим.
Белкина взвизгнула, точь-в-точь как в прошлый раз, но теперь в дополнение замотав из стороны в сторону головой.
Анна Евсеевна зарядила часто и безостановочно, и уже не заботясь о местах и направлениях - прут ложился, как получится, но сильно и хлёстко. "Хлестун" в сильной опытной руке Анны Евсеевны расцвёл красиво и величественно, и жалил Белкину беспорядочно и беспощадно. Выпучив залитые слезами глаза, Белкина орала от боли, устремив обезумевший взгляд прямо перед собой в окно на красивые перистые облака, мягко искрившиеся в ласковых радужных лучах тёплого майского солнышка...
---
Проходя мимо Школьной Доски Объявлений, Белкиной не хотелось смотреть на неё, чтобы не увидеть объявления о своём наказании, но Белкина не удержалась и посмотрела, в надежде, что, может быть, произошло чудо, и её наказание не стали передавать по школьным новостям. Чуда не случилось. Информационная служба школы работала отлаженно и без ошибок. Школьная фотография Белкиной вместе с фотографией её ягодиц до порки и позорной фотографией её ягодиц после порки - уже с багровыми следами и кровоподтёками, высвечивались на экране крупно и предательски чётко, как и подпись, поясняющая, за что, как и кем была наказана ученица Белкина. Параллельно по верху экрана крупной бегущей строкой проходило поздравление Коромысловой Вики из седьмого "А":
"От души поздравляем Вику Коромыслову из 7-го "А" за лучшие показатели по учёбе и поведению! В трудной честной конкурентной борьбе Вика в последний момент обошла Белкину Екатерину из 7-го "Б", неожиданно получившую дисциплинарное взыскание накануне объявления лучшей ученицы года! Мы поздравляем и учительницу русского языка и литературы, Коромыслову Анну Евсеевну. Вы воспитали лучшую дочь-отличницу! Мы гордимся, что ваша дочь Вика учится в нашей школе! Вика Коромыслова за хорошие оценки и примерное поведение награждается бесплатной путёвкой в элитный летний развлекательный центр для отличников!"
|
Login
Register
FAQ
Search
