|
Осень
1.
Уставившись в сторону раковины, Маша курила третью подряд. Гора посуды магнетизировала. "Вот, так всегда, – отрешенно думала Маша, – Запланировала генеральную уборку в единственный, можно сказать, выходной, но задницу отрывать лень, так что, видимо, придется весь день читать умную книжку или смотреть сериальчик... Хорошо еще, если сериальчик... Боюсь, получится как неделю назад – зов плоти возьмет свое, и буду как дура смотреть порнуху и мастурбировать полдня... Тоска... Самооценка и так ниже плинтуса... Зашел бы кто, что ли, или позвонил... "
Будто в унисон этой мысли заиграл телефон. Номер не определился. Но голос в трубке показался знакомый. Вадим? Не может быть!
– Мария, привет, давно не виделись, как хорошо, что у меня сохранился твой номер... Зайду, ты не против?
– Зайди, – Вадим был не совсем тот человек, которого Маша мечтала бы видеть в гостях, однако одним своим фактом он разбавлял поток ее саморефлексии, а это было как нельзя кстати.
В пиджаке и при галстуке Вадим, тем не менее, имел несколько помятый вид. В последний раз возможность столь подробно разглядеть соседа по подъезду Маше выпадала давно, она и не помнила, когда. Оба с тех пор успели всерьез измениться... Вадим жил на двадцать первом этаже; Маша на десятом.
– Вадик, ты чего, с похмелья? – хозяйка уступила гостю табурет напротив раковины, а сама расположилась на полу, поджав колени, – Отмечали день знаний?
– Ага, – парня трясло, он будто искал глазами что-то на столе, никак не находя, – Мария, у меня к тебе... просьба... Знаешь, что такое ложь во благо?..
– Разберусь уж как-нибудь, – Маша улыбнулась, – Пива хочешь?
– Нет, я не могу сейчас думать про алкоголь...
– Понимаю. Но тебе надо сделать над собой усилие. Бутылка пива, сигарета – и ты будешь в норме, поверь.
– Я не курю.
– Ах да. И пива не хочешь?
– Я же сказал.
– А как насчет чаю?
– Можно!
Маша подразгребла завал в раковине, чтобы позволить струе воды наполнить электрочайник.
– Ну, чего стряслось, говори... Дрожишь весь, надо же...
– Я не ночевал дома!..
– И папа устроил тебе нагоняй?
– Он пока ничего не знает... Он в отъезде... Вернется через неделю...
– Поздравляю, наконец-то можешь оторваться по полной... Предлагаю вечеринку у тебя дома... Чур, я в числе приглашенных как автор идеи...
– Нет! Ты не понимаешь! Он контролирует все мои действия! Я уже соврал, что вчера телефон у меня разрядился, а во всем доме вырубился интернет! Ты должна это подтвердить! И убедить, что эту ночь я ночевал дома! Что ты видела меня вчера вечером на лестничной клетке не позже двадцати двух часов!
– Что-то я плохо пока врубаюсь, – Маша нахмурилась, разливая кипяток по чашкам, – Ну, не ночевал, и что? Ну, выпил, подумаешь, с кем не бывает! Чего огород-то городить? За тебя ведь даже никто особо не волновался! Остался у друзей – тем лучше! Зачем возвращаться ночевать в пустой дом? И я, правда, не пойму, отчего тебе было вчера ему не позвонить! Договорились бы по-человечески!
– Ты не знаешь отца.
– Знаю, Леопольд Францевич – добрейший, чудеснейший...
– Ты ничего не знаешь о наших с ним отношениях.
– И кстати, мне вовсе неохота ему врать! Давай я лучше честно все объясню – ну, загулял сынок, ну выпил, с кем не бывает...
– Ни в коем случае!!
– Эй, потише... Чего ты так на меня уставился? Я ведь просто предложила... Хотела как лучше...
– Тогда сделай, пожалуйста, так как я тебя прошу. Подтверди, что в доме не работал интернет. Подтверди, что видела меня вчера.
– Хорошо, хорошо, как скажешь... Видимо, я действительно чего-то не догоняю... Прямо-таки детективная история... Ладно уж, обеспечу тебе алиби... Когда мне позвонить? Прямо сейчас?
– Я сам позвоню. И потом передам тебе трубку. Можно я из комнаты? Прости, но мне бы не хотелось...
– Да звони откуда хочешь.
2.
По окончании успешных переговоров Вадим горячо поблагодарил Машу, но уходить при этом, кажется, не торопился. Маша тоже не стремилась поскорее спровадить гостя – она была немного взволнована сложившейся ситуацией, ей льстило, что Вадим взял ее в сообщницы, и ей хотелось пооткровенничать.
– Вадим, чего чай не пьешь? Остывает...
– Спасибо, но я не пью чай из пакетиков. И тебе не советую. Это вообще не чай. Краска.
– Что ж, иногда выгоднее оставаться в неведении, – проговорила Маша, размешивая ложкой свой чай по двадцать пятому кругу, – А вот скажи-ка ты мне, Вадим... Не страшно тебе так жить? Взрослый парень... Пора бы уж выпорхнуть из родного гнезда... То есть, я не в буквальном смысле... Но как насчет пары раундов войны за независимость? Или ты их уже проиграл?
– Мария, все очень просто. Я живу за чужой счет. И пока это так – я ничего не решаю.
– Ну а мой пример тебя не вдохновляет? Зарабатываю с пятнадцати лет. С восемнадцати – живу отдельно от родителей.
– Мария, но, согласись, перспектива всю жизнь проработать продавщицей...
– А я не думаю про завтра. Живу здесь и сейчас! Перспектива унылая, я с тобой согласна. Не знаю. Может, учиться пойду. Вот только чему – ума не приложу. Что-то скука одолевает. Ну и вообще я ленивая.
– Ну да, понятно. А я буду адвокатом. И учиться мне приходится с утра до вечера. И на заработок нет ни сил, ни времени.
– Успехов тебе, Вадим.
– Спасибо, Мария.
– А все-таки... Все-таки, Вадик... Я все-таки никак не пойму... Зачем было устраивать такой шухер? Зачем тебе понадобилась я? Вы с отцом двое взрослых мужиков, в конце-то концов...
– Ты спасла меня от наказания.
– Мама дорогая! Он тебя еще и наказывает! До сих пор? Ремнем, что ли, шлепает?
– Мария, мне неловко об этом говорить... Но... В общем, ты угадала, это именно так.
– Шутка, розыгрыш? Леопольд Францевич? Вот уж о ком бы не подумала...
– Внешность бывает обманчива.
– Леопольд Францевич? Родного сына?! Так, мне надо срочно закурить... Ты не против?
– Кури на здоровье...
– Это сарказм?
– Ах, нет. Прости. Я не имел этого в виду. Я хотел сказать – кури в свое удовольствие.
– То-то же, – Маша закурила, и на некоторое время воцарилось молчание.
– Ну, кому из нас не прилетало под горячую руку... – наконец, проговорила Маша будто сама себе, – Но почему-то... Мне – почему-то – казалось, что именно тебя, тебя одного в нашем классе – дома не трогали!.. Не знаю, почему мне так казалось... Мальчик из хорошей семьи...
– Я, конечно, не знаю, как кого наказывали, но, кажется, мне доставалось сильнее всех.
– Вот оно что... Вот откуда у тебя всегда были такие хорошие оценки...
– Получается, так.
– Но ведь не в двадцать-то лет? Это же трэш, вообще-то говоря...
– Согласен. Но отец не так давно дал понять, что будет наказывать до тех пор, пока я не окончу университет. По его словам – кого сильнее любишь, с того и больше требуешь.
– Да ты, парень, влип.
– Ничего. Вот, сегодня пронесло благодаря тебе...
– А завтра? Послезавтра? Так и будешь с этим мириться? Не пробовал дать сдачи?
– Нет. Спасибо за гостеприимство. Мне пора.
– Подожди-ка, останься, посиди. Или у тебя срочные дела?
– Нет, пока ничего срочного.
– Дело-то подсудное. Заяву накатать не хочешь? А то давай накатаем. Я помогу.
– Не хочу.
– Ты меня озадачил, Вадим! Заинтриговал, можно сказать. Как же это у вас происходит? Ты, здоровый взрослый мужик, оголяешь перед ним попку, а потом смирненько лежишь и ждешь, когда все закончится, а потом благодаришь за науку?
– Примерно так, – Вадим слабо улыбнулся, – Только смирно лежать обычно не получается. Понимаешь... Это, видимо, не совсем то, что ты себе представляешь... Вот, ты говоришь, тебя наказывали... Это было очень больно?
– Меня порола мама. В сердцах. Всыпет раз, другой, третий – успокоится. Скорее обидно, чем больно. До сих пор простить не могу.
– Но это помогало тебе становиться лучше?
– Издеваешься?!! Тебе, что ли, помогало?!
– Даже не знаю... После порки всегда тянуло учиться и хорошо себя вести...
– Да ты просто умный и любознательный парень, вот и все! И порка тут не при чем! Просто ты вбил себе это в голову! Или предки тебе вбили! Ремнем!
– Нет, Мария, ты не права. Без ремня я, правда, пошел бы по плохой дорожке. Ведь особого интереса к учебе у меня никогда не было. За то и бывал наказан – за то, что отвлекался, забывался...
– Ну хорошо. Хорошо. Допустим. Расскажи. Расскажи мне, как тебя наказывают и как это офигительно идет тебе на пользу. Эти сказки про белого бычка. Или ты не знаешь, с чего начать? Хорошо. Я буду задавать тебе вопросы. Как ты утверждаешь, тебе достается до сих пор. Скажи мне, это больно?
– Это адски больно. Ты просто не представляешь... Это больно настолько, что я выдал бы любые тайны... Но этого от меня как раз не требуется, просто папа наказывает, хочет как лучше... От меня требуется лишь терпеть и не сопротивляться... Но даже это дается с таким трудом... В последний раз... Да, видимо, мне придется рассказать всю правду, раз уж ты меня так выручила сегодня...
– Я вся внимание.
– Ты знаешь Ингу?
– Ингу? С которой ты летом загулял? Блондиночка с косой до жопы? Видела во дворе. Ее Инга зовут?
– Не говори так.
– Прости, пожалуйста. Точно, это ведь твоя девушка. Я не хотела обидеть. Так, с языка слетело.
– Ничего страшного. И кстати, она уже не моя девушка.
– Ничего удивительного. У таких сплошной ветер в башке. Думают, что все от них без ума. Даже термин есть такой специальный: "нарциссическое расстройство личности" или как там его... Ох, прости... Я, кажется, опять куда-то не туда заехала...
– Ты просто не даешь рассказать.
– Точно. Прости. Все, я заткнулась.
– Даже не знаю как подступиться... Ингу я знаю со второго курса... Она пришла к нам с параллельной группы... Мы сразу друг другу понравились... Ходили в столовую в перерывах между парами... На лекциях переписывались, листок передавали друг другу – я строчку, она строчку, и так до конца пары, она еще всю лекцию одновременно ухитрялась законспектировать, а я все мимо ушей пропускал, настолько поглощен был нашей перепиской... Потом брал домой ее конспект, переписывал к себе в тетрадку... А иногда мы вместе у меня дома готовились...
– И ваши отношения плавно перешли в романтическую фазу.
– Да... А однажды... Однажды нас застукал мой отец...
– Вы занимались сексом?
– О нет, до близости у нас так и не дошло... Мы просто делали уроки... Разбирали конспекты... Сидели за одним столом... Но отец сразу все понял... Он и раньше видел нас во дворе... Он пригласил нас к себе в кабинет. Он очень вежливо объяснил Инге, что считает для меня первостепенной учебу и карьеру, а о создании семьи думать пока рано. Он высказал недовольство, что я отвлекаю от учебы и себя, и Ингу. А мы-то и не думали отвлекаться от учебы...
– Дай-ка я угадаю, что было дальше. Он выпорол тебя прямо при ней в кабинете!
– Он попросил ее выйти и подождать в гостиной. А я старался как мог, чтобы не заорать...
– Удалось?
– Не совсем... А потом я провожал Ингу домой – был поздний час... Она хотела идти одна, но отец настоял, чтобы я ее проводил... Весь путь мы молчали.
– Она так и не проронила ни слова? Даже на прощание ничего не сказала?
– Она заглянула мне в глаза на пороге своего подъезда... Провела ладонью по моей щеке... И ничего не сказала...
– А ты?
– Что я?
– Тоже смолчал, да?
– Я сказал ей: "Прости".
– За что прости-то?
– За то, что все так вышло... Так глупо...
– Она простила?
– Она кивнула. И зашла в подъезд.
– И с той поры вы не виделись?
– Мы увиделись очень скоро.
– Ну да, вы ведь учились на одном отделении...
– Нет. В следующий раз мы увиделись не в аудитории. Это опять произошло у нас дома.
– Вот как? – Маша прикрыла ладонью зевок, – Не возражаешь, я выкурю еще одну?
Вадим промолчал. Маша закурила.
3.
Маша курила молча. И Вадим помалкивал. Казалось, он немного выдохся.
– Стемнело-то рано как, – загасив окурок, Маша на пару мгновений поглядела в окно, – Тебе все еще противна мысль об алкоголе? У меня есть пакетик вина...
– Я не пью вино из бумажных пакетов.
– Сделай сегодня исключение, а? Ради меня. Неохота одной напиваться. Да и тебе выйдет в масть. Чего затих-то? Все, кончилась твоя история?
– Была не была, Мария. Выпью с тобой вина.
– Вот это я понимаю! В сторону предрассудки!
Маша надрезала ножом краешек пакета и разлила вино по рюмкам.
– Ну, Вадим, будь здоров!
– За тебя, Мария...
Чокнулись, выпили.
– Давай, рассказывай, чего там Инга твоя учудила на этот раз...
– Инга... Инга ушла от меня к отцу...
– Ох, ни фига себе! Живо смекла что к чему! Как же так получилось?
– Вскоре после того, как я проводил ее в последний раз, она выбрала отца своим научником... Они часто стали видеться у нас дома... Обсуждать вопросы будущего диплома... И в самом скором времени...
– А ты не врешь?
– Нет, что ты...
– Налей-ка нам еще по полной, за это следует выпить... Ай да Леопольд Францевич! Вот уж от кого не ожидала... Воистину, ты сделал мой день...
Чокнулись, выпили.
– Ну хоть рукоприкладство-то прекратилось? – расспрашивала Маша, – Как-то несолидно – уважаемый человек, профессор...
– Знаешь, Мария, сказать по правде, с тех пор как Инга живет у нас дома, отец со мной все строже и строже... Будто ищет повода наказать... А в последний раз... Я сорвался, видимо, нервы не выдержали... Заявил, что больше так продолжаться не может... На что он буквально рассвирепел... Затащил меня в кабинет, схватил ремень, велел раздеться... Я орал как резаный... Это было так больно... Я не выдержал, вскочил, забегал... Казалось, готов был броситься на отца с кулаками...
– И бросился бы! Отчего не бросился? Налей-ка мне еще вот досюда...
– Конечно, Мария... И себе налью...
Выпили, не чокаясь. Вадим глубоко вздохнул.
– Почему не бросился? – Маша продолжала допытываться, – Дал бы сдачи! Врезал бы! Это бы бесповоротно изменило всю ситуацию!
– Не знаю... Я просто сел на кровать, трясясь от злобы и бессилия... Отец вышел и вернулся с Ингой... Он попросил у нее прощения за то, что делает ее свидетельницей столь неприглядной семейной сцены, но без Инги, по словам отца, нам в тот момент было не обойтись... "Будь мужчиной, сынок, – сказал он мне тогда, – Будь мужчиной... Ляг и вытерпи все достойно... Не ударь перед ней лицом в грязь... "
– Инга не завопила в ужасе? Не выбежала? Осталась?
– Осталась.
– А ты?
– А я старался не орать. Старался держаться молодцом.
– А потом?
– Потом они выпроводили меня из кабинета. И прямо там, сразу же, между ними началась близость. Я впервые хорошо расслышал стоны Инги. Точнее, я уже раньше их слышал. По ночам. Но тогда она старалась меня не разбудить, старалась потише.
– Твой отец сумасшедший.
– Это было месяц назад. И с тех пор он меня не наказывал. Но вчера я задержался в гостях... Не ночевал дома...
– Можешь не продолжать, я знаю, что было дальше. Вот мы и вернулись к началу. Знаешь что? Твой отец маньяк. У него сдвиг на сексуальной почве. Забыла, как это называется, есть специальный термин...
– Да, когда они с мамой меня в детстве наказывали, тоже потом всегда уединялись, я сейчас вспоминаю... Только тогда я не понимал, с какой целью... Я ничего не знал о сексе...
– Сейчас-то знаешь? Пойдем-ка в ванне полежим? Тебе надо расслабиться, снять стресс... Она у меня просторная, мы прекрасно поместимся. Вино возьмем с собой.
4.
Спустя полтора часа Маша и Вадим лежали под одеялом в Машиной спальне.
– Вадик, глянь-ка время на телефоне... Девяти нет? Сгоняешь еще за пакетиком? Хорошее вино было, да?..
– Восемь-пятьдесят.
– Ох, не успеешь... Жалость какая... Все равно вылазь, пошли на кухню, курить хочу... После секса всегда курить охота...
Вышли на кухню. Сели. Маша закурила.
– У тебя такой классный член, – произнесла Маша спустя пару глубоких затяжек, – И управляешься с ним на славу! Инга твоя сама не знает, чего проморгала!
– Спасибо, Мария.
– Не за что. Я просто констатировала факт.
– Спасибо тебе за все.
– Ой да ладно тебе... Знаешь что? Ты тут мне нарассказал... Если это все правда – да хоть наполовину – пулей мчать пора из родительского дома, наутек, стрелой, бегом-бегом... Они тебя знаешь во что превратят с таким обращением?
– Ну, во что.
– Не скажу. В общем, слушай меня. Помочь тебе хочу. Не знаю уж, понравилось тебе со мной сейчас или нет, но ты можешь жить здесь. Между нами может ничего не быть, это уж на твое усмотрение. Но так дальше продолжаться не может. И ты сам это понимаешь! Понимаешь?
– Да, конечно, ты права... С ужасом жду их возвращения...
– Понятное дело. Короче, у меня тут не дворец, но стеснять особо друг друга не должны. Хочешь, спи в комнате, хочешь, здесь. Могу на работу попробовать устроить к нам в магазин, войдешь в долю, платить будем за жилье пополам. У нас как раз свободна вакансия фасовщика... Но можешь просто продолжать учиться. И не работать. И денег мне с тебя не надо никаких.
– Да ну его, этот факультет! Лучше уж действительно работать устроюсь к тебе в магазин! Так эта учеба осточертела, представить не можешь! С самого начала осточертела!.. Если бы не отец...
– Значит, учеба не твое. Отец малость ошибся. Бывает. Что ж, никогда не поздно начать искать собственный неповторимый путь.
– Спасибо, Маша. Спасибо...
– Давай прямо сейчас позвоним твоему отцу и пошлем его на три веселых буквы. Хочешь, я возьму это на себя?
– Ну, зачем так. Дождемся его возвращения. И объявим. Я сам объявлю.
– Что ж, пусть будет так!
– Пусть будет.
5.
Полторы недели спустя Вадим назначил Маше свидание в кафе в центре города. На сей раз галстук и пиджак идеально сочетались с осанкой и выражением глаз; манжеты рубашки поблескивали запонками.
– Мария, я так рад тебя видеть! Садись сюда, здесь больше света!
– Нет уж, я лучше в темный уголок...
Уселись. Вадим заказал чай.
– Мария, сегодня я рад угостить тебя хорошим чаем. Сюда идут прямые поставки с Цейлона.
– Курить-то можно тут? – Маша озиралась в поисках запрещающего знака.
– Только электронные сигареты.
Маша тихо вздохнула.
– Как тебе эта погода, Мария? По-моему, на "два с минусом"...
– Обожди с погодой. С отцом говорил?
– Мария...
– И вообще, ты какого хрена звонки сбрасывал? Набираешь ему, набираешь... Тоже мне, персона Ви-Ай-Пи... Или забыл как отжигали?
– Нет, не забыл. Об этом и хотел поговорить.
– Ну, говори.
– Знаешь, это было что-то вроде... помутнения рассудка! Ты меня... как бы поточнее выразиться... загипнотизировала!
– Угу. Все с тобой понятно.
– И отец считает, что мы с тобой не пара... Я ему конечно, не рассказывал во всех подробностях...
– И на том спасибо. Все, давай. Хорошего дня.
– Постой, постой, куда ты? Нам несут чай!
– Сам пей свой чай.
Маша протиснулась между диваном и столиком, сняла пальто с вешалки, накинула на плечи.
– Мария, подожди! Я еще хотел тебе сказать! Тебе надо прекратить обижаться на мать! Надо осознать, что она хотела тебе добра!
– Большое тебе дело до моей матери, можно подумать... – пробормотала Маша и вышла на воздух. Шла быстрым шагом, не оборачиваясь. Не сбавляя скорости, вынула мобильник и стала листать контакты. Нашла нужный. Нажала на "вызов". Выждала три длинных гудка...
– Да, я вас слушаю.
– Леопольд Францевич, здравствуйте! Это Маша с десятого этажа! Помните, мы недавно говорили с вами по телефону?
– Помню, Машенька, помню! Как вы поживаете? Как ваша мама?
– Спасибо, Леопольд Францевич! Все хорошо!
– Слава Богу, Машенька.
– Слава Богу. Леопольд Францевич...
– Да-да...
– Понимаете... С тех пор, как мы говорили с вами в последний раз, меня не перестает мучить совесть... Я солгала вам... Мне так стыдно...
– Машенька, Бог с вами, что вы такое говорите!
– К сожалению, этому способствовал Вадим... Я смалодушничала... Поддалась на его уговоры.
– Машенька, я внимательно вас слушаю. Сообщите мне все, без утайки. Вадим... Мое счастье и моя боль...
– Он пришел ко мне пьяный с утра, не ночевавши дома... Попросил соврать вам, что дома не работал интернет... А интернет был в полном порядке! Леопольд Францевич, до чего же мне неловко...
– Не беспокойтесь, Машенька, лучше поздно чем никогда... Вы умница, что набрались смелости сказать правду, пусть с опозданием...
– Простите меня, Леопольд Францевич...
– Что вы, Машенька, я ничуть на вас не в обиде... Вы поддались минутной слабости...
– Да, это было что-то вроде помутнения рассудка!.. Вадим меня, можно сказать, загипнотизировал!
– Машенька, умоляю, успокойтесь, вы ни в чем не виноваты... А вот с Вадимом мне придется серьезно побеседовать...
– Удач вам и успехов, Леопольд Францевич! Крепкого здоровья! Профессиональных достижений!
– Спасибо, милая.
– До свидания, Леопольд Францевич!
– До свидания, Машенька.
Моросил дождь; порывы колючего ветра обрывали лепестки с веток редких деревьев, и те, кружась и суживая радиус, пикировали на холодный асфальт подбитыми самолетами. Маша зашагала быстрее.
|
Login
Register
FAQ
Search
. То ли дело, когда Олеся какую-нибудь фантазию напишет. Там с первых слов начинаешь лыбиться и понимаешь, что это литература абсурда). А тут как? Конечно, веришь - все же очень серьезно.